Травма и душа. Духовно-психологический подход к че - Страница 43

К оглавлению

43

К счастью, мы начинаем лучше понимать, как работать с защитами и сопротивлениями, которые угрожают самой сердцевине нашего Я. Если это нам удается, то мы, как правило, проходим через возникающий бурный процесс и можем ожидать, что увидим «ребенка», который возвращается в «пространство между мирами».

Глава 3. Диссоциация и темная сторона защитной системы
Встреча Данте с Дитом в аду

Ложный Бог превращает страдание в насилие.

Истинный Бог превращает насилие в страдание.

(Weil, 1987: 65)

Введение

Эта книга о травме и душе, и в предыдущих главах мы рассматривали изощренную систему защит, которая часто появляется после того, как травма врывается в жизнь человека, чтобы спасти невинное ядро я. Мы обнаружили это невинное ядро личности, часто представленное образом ребенка, следуя за сновидениями людей с травматичной жизненной историей. Это становилось возможным по мере того, как они вовлекались в трансформирующий процесс психотерапии и вновь встречались со своей забытой болью раннего периода жизни. В предыдущих двух главах мы были свидетелями того, как внутренние силы собираются вокруг раны ребенка, нанесенной ему ранней травмой. Иногда они персонифицируются в сновидениях как фигуры защитников, явно доброжелательных сил – ангельских существ, обладающих удивительной интегрирующей энергией, подобно Орфе у Ференци. Они оказываются благим присутствием света, приносящим надежду, или силами, которые уводят сознание ребенка в трансовое состояние, закрывая доступ к восприятию ребенком невыносимого переживания.

В этой главе мы рассмотрим другую, темную сторону такой защиты – преследующие силы, призванные к действию защитной системой. При этом мы будем опираться на одно из классических в западной литературе описаний преисподней, где они «обитают». Речь идет об описании Ада в «Inferno», первой книге великой трилогии Данте «Божественная комедия». Поэма Данте является замечательным источником для исследования архетипического аспекта этой темы. В первой трети поэмы описан воображаемый спуск в Ад в поисках первопричины страданий поэта. Жестокий и преследующий дантов Ад – место, где в бездне пребывает ужасающий князь тьмы – это впечатляющий образ мира травмы, в котором доминируют защиты. Наши пациенты часто описывают параноидно-преследующий ландшафт своих личных вариантов ада. В этой главе мы рассмотрим общую структуру дантова ада и динамику сил, навеки лишающих свободы своих жертв. Мы рассмотрим архетипический образ спасающей жизнь/препятствующей жизни патологической структуры, которую я назвал системой самосохранения. Иногда защиты нужны нам для выживания, но иногда они навеки удерживают нас в аду.

Путешествие в преисподнюю, куда ведет нас Данте, спускаясь туда круг за кругом, ненамного отличается от психоаналитического «приключения». В повествовании Данте мы находим образы, которые мы можем использовать для описания мощных стихийных сил, исподволь действующих в интерсубъективном процессе аналитической психотерапии. В этот мир аналитическому «паломнику» придется спуститься вместе с проводником (терапевтом) для того, чтобы выявить фрагменты своей забытой боли, которая преследует его изнутри, то есть заново найти диссоциированные состояния я, настолько пропитанные болью, что процесс их припоминания становится тяжким испытанием. Они застыли в том, что нейропсихологи называют «имплицитной памятью».

Там пациенту придется противостоять преследующим силам, изображенным Данте в преисподней, – бесам, демонам, ужасным монстрам, «падшим ангелам» этого царства тьмы. Эти дьявольские существа кажутся противоположностью тех защитников, что были описаны в главах 1 и 2, но как мы увидим, они являются лишь обратной (агрессивной) стороной тех же самых сил. В моем клиническом опыте негативные персонификации в бессознательном людей, переживших травму, поначалу часто являются защищающими. Но при множественной хронической травматизации в раннем детстве, когда у ребенка нет возможности прийти в себя или получить облегчение страданий, их активность становится все более и более агрессивной, так как защитное расщепление не ослабевает. Недавние публикации, посвященные расстройству множественной личности, подтверждают существование такой тенденции, препятствующей развитию. Например, в раннем детстве преследующие альтер-личности почти всегда выступают в качестве защитников, однако к подростковому возрасту, когда у пережившего травму усиливаются гнев и разочарование, эти же альтер-личности становятся агрессорами и преследователями (Goodman и Peters, 1995: 92).

В этой главе один из дантовых демонов будет занимать нас особо. Изначально он был светоносным и величайшим среди ангелов божьих – конечно, это лучезарный Люцифер. Однако в своем падении он стал противником света, то есть князем тьмы, ответственным за лишение свободы и пытки всех невинных или виновных душ, попавших в его логово. Данте описывает его как ужасающего трехглавого монстра, который грызет и пожирает трех грешников одновременно (см. рисунок 3.1, кисти мастера из Пизы, 1385). Примечательно, что поэт называет этого наихудшего демона не Люцифером, Вельзевулом или Сатаной, как мы могли бы ожидать, а «Дитом» (Dis), от латинского dis-, что означает «разделять» или «отрицать».


Рис. 3.1. Трехголовый Дит, пожирающий грешников Брута, Кассия и Иуду


Поэтическая догадка Данте о том, что жестокое чудовище в центре Ада психологически эквивалентно дезинтегрирующим энергиям «того света» (бессознательного), помогает нам увязать средневековые христианские образы этой поэмы с фактами клинической ситуации, где Дит хорошо нам знаком по проявлениям диссоциации, симптомам расстройства дислоцированной идентичности (DID), отрицания (disawowal), разрывом связей (disconnection), заболеванием (disease), и даже с катастрофой (disaster) – что буквально означает отдаление от своей звезды. Травма является именно такой катастрофой, и утрата своей путеводной звезды эквивалентна потере души или богоданного духа – своего истинного, спонтанного я.

43