Травма и душа. Духовно-психологический подход к че - Страница 38

• Предыдущая
• 38 / 162
• Следующая

Прошло четыре года психотерапии. Делия стала иначе ощущать смысл своей жизни, и ей приснилось это сновидение:

Актер Роберт Редфорд приезжает в город, где я выросла. Он сидит один с правой стороны шоссе, неподалеку от теннисного и гольф-клуба, принадлежащего моим родителям. Он пришел сюда, чтобы видеть, как все мустанги поедают своих детей. И действительно, они поедают своих дочерей, потому что «матери» (кобылы) не могут допустить, чтобы с их дочерями обращались так же, как с ними. Я могу видеть, что происходит внизу в долине. Мустанги-матери – огромные и белые. Они догоняют и убивают своих детей ударами копыт… затем поедают их. Это длится долго, и это ужасное зрелище. Я понимаю, что эта жуткая бойня происходит только здесь. За пределами запада жеребята свободны. А здесь среда для лошадей совершенно противоестественна и невыносима. То, что делают мустанги, – это акт любви. Такой печальный и такой жестокий. Я полна ужаса и сострадания.

Мы с Делией знали, что это сновидение имеет отношение к глубинному раннему разделению внутри нее на я-Пони – маленькая девочка, которая выплакала так много слез, и на ее другую часть, которая убила и поглотила этих я-Пони, потому что «здесь» (на территории теннисного и гольф-клуба, где в детстве она проводила выходные) не было никаких возможностей выразить по-настоящему свою внутреннюю жизнь, и с Пони плохо обращались. В этом сновидении представлены потрясающие образы внутреннего насилия, которое направлено на подавление истинного я, когда нет условий, способствующих его созреванию, или когда ситуация еще хуже.

Осознав это, Делия вспомнила свои стихи, написанные во время учебы в университете, которые затрагивали ту же тему:

В воде озерной мне еще видать плывущее лицо.
О ней заботилась лишь я, лишь я действительно любила,
Когда она была мала и неуверенно шагала,
А взрослые спиной к ней повернулись —
И я должна была смотреть – она пыталась плыть,
затем тонула —
Я не успела ничего понять,
Вдруг сильная рука простерлась, задержала…
Под водой озерной.
Моя рука. Чтобы спасти ее.

Благодаря воспоминанию об этом стихотворении и сновидению Делия поняла, что в какой-то момент на пути своего развития отреклась от того, что Невилл Симингтон называет «дарителем жизни». В этом она следовала какому-то врожденному «кобылиному» инстинкту, диктующему ей необходимость защиты ее уязвимой души (Пони/ребенка), выталкивая ее из этого мира – вытесняя, поедая, убивая. И все же это расщепление было не напрасным, оно давало шанс на развитие в будущем, когда жизненные условия улучшатся. Теперь, когда Делия оказалась в таких условиях, постепенно она смогла «увидеть» то, что она с собой сделала, или, точнее, то, что сделала с ней ее система самосохранения.

Это новое понимание было как-то связано с прибытием такого персонажа, как Роберт Редфорд в сновидении о мустангах. Он «наблюдал» за ужасными сценами, развертывающимися внизу, оставаясь в стороне, бесстрастный, будто снимающий сцену в фильме, эмоционально не вовлеченный. Делии была знакома такая ее внутренняя установка. Она подумала, что Наблюдатель, возможно, возник в то же время, в 11 лет, когда она рассталась с Пони. Она всегда осознавала его как преждевременную «мудрость» и зрелость в себе, так что ее иногда жуть брала оттого, что он видел. Каким-то образом она знала то, о чем другие не подозревали, могла даже «видеть» то, что происходило с ней самой, но ничего не могла с этим поделать.

Эта более мудрая часть знала, что что-то было ужасно неправильно. «Он знал, что я была фальшивой», – сообщила она.

Он мог бы сказать: «Зачем ты это делаешь?» И в этом вопросе было только негативное отношение! Все, что он мог, – указать на что-то негативное. Он не обращал внимания на боль, которую он причиняет своими вопросами, или внутренние причины моих поступков. Однако он всюду мог унюхать фальшь. Он был убийственно циничным и негативным.

«И все же Наблюдатель, должно быть, знал, что Пони не хватает, – сказала Делия, – и надо что-то делать, чтобы вернуть его. Казалось, он знал о внутреннем расщеплении, не участвуя в нем». Делия предположила: «Видимо, Наблюдатель появляется в те моменты, когда происходит отщепление части моего я».

Эта идея о Наблюдателе или Свидетеле в психике является чрезвычайно интересной и возвращает нас к Орфе, обнаруженной Ференци в сновидениях и фантазиях своей пациентки, к в высшей степени мудрому, бесстрастному и при этом сочувствующему аспекту личности. Многие клиницисты, работающие с пациентами с диссоциативным расстройством идентичности, особенно те, кто использовал гипноз, обнаружили в психе своих пациентов особую альтер-личность – «свидетеля». Эту альтер-личность также называли «внутренним помощником» (Inner Self Helper – ISH), или «проводником», или «скрытым наблюдателем» (Hilgard, 1977). Обычно эта фигура является доброжелательной и, видимо, старается способствовать интеграции, а также установлению и развитию внутренних связей. Представляется, что травма вызывает в психике определенный разрыв, но в то же время инициирует особый вид сознания. Делия сказала, что «с позиции Наблюдателя она видела, что притворяется, будто бы живет по-настоящему, и окружающие люди… принимали все за чистую монету!»

Бонни Баденох (Badenoch, 2008) подтверждает необычайную мудрость и, видимо, трансцендентный аспект «Наблюдателя». Она говорит:

Видимо, одна из функций наблюдателей в терапии состоит в том, чтобы убедить внутренних защитников не мешать углублению совместной работы пациента и терапевта. Этот процесс [вероятно, активируется] в ответ на нейроцепцию безопасности. Порой пациенты рассказывали о явных признаках активности своих внутренних наблюдателей при том, что до этого мы никак не затрагивали тему существования этих фигур. Один такой наблюдатель появился в символическом облике Робин Гуда, прохаживающегося по высокой стене. Кажется, что отчасти он был наблюдателем, отчасти – защитником. Были и другие образы: желтая птица, сидящая на дереве в песочной композиции пациента, таинственная лиса, молчаливый ангел, пара огромных глаз… Я пришла к следующему выводу, основываясь на том материале, который был в моем распоряжении. Я полагаю, что наша психика обладает естественным инструментом, предназначение которого состоит в наблюдающем присутствии. Этот инструмент подвержен влиянию событий, которые происходят в наших отношениях с другими людьми… Несколько моих пациентов сообщали, что почувствовали это наблюдающее присутствие очень рано, иногда в первый год жизни, до того возраста, когда происходит созревание мозговых структур, участвующих в процессах эксплицитной памяти, задолго до того, когда мозг ребенка оказывается готов к переживанию психического состояния заботливого наблюдения. Эти неподтвержденные данные указывают на то, что есть еще многое, что предстоит открыть.